Глава 30

Скачать в мобильных форматах

Женщину звали Катя. По крайней мере, так она представилась. Уточнила, что допустимы и прочие приличные имена: Екатерина, Катюша, Катенька или, на старорежимный манер – Катерина. А вот за попытку панибратского обращения «Катюха» можно будет схлопотать по зубам. Как и за манеру говорить о ней в третьем лице в её же присутствии.

Разумные, в принципе, правила. Ничего сверхъестественного.

Накануне проговорили больше часа. Сначала Андрей очень настороженно прощупывал её вопросами, пытаясь выяснить, нет ли подвоха. Всё-таки окажись эта странная баба агентом федералов или службы безопасности «Транснефти» и их конец стал бы немного предсказуем. Правда, будь это так, становилось непонятно, зачем ей вообще мог понадобиться весь этот спектакль. Вызвать вертолёты с десантом было бы в разы проще.

Этот аргумент стал одним из решающих. Вторым оказалась электронная карта, на которой были отмечены несколько дозоров, ловушек, границы основного лагеря, мастерских и связывающие их тропинки. Пока Смирнов разглядывал всё это, у него появилось очень неприятное чувство, как будто он стоит голым с завязанными глазами, а вокруг него ходит кто-то, способный в любой момент нанести удар в самое беззащитное место. Ощущение было настолько явственным, что у Андрея разом засвербело между лопатками, и заболел локоть, по которому несколько дней назад прошлись кулаки. Подняв голову от карты, он несколько секунд пристально всматривался в её странные, камуфляжной расцветки, глаза. Катя, надо отдать ей должное, взгляд отводить не стала, понимая, что требует от сидящего перед ней тёртого жизнью и прошедшего непростую школу обмана и разочарований мужчины чего-то ему совершенно несвойственного и даже противоестественного – слепого доверия.

Закончилось эта игра просто. Андрей откинулся на спинку стула и прихлопнул ладонью по столешнице.

– Ладно. Будем считать, что всё сказанное – правда. Это не значит, что я верю каждому слову, но пока твои действия не вступят в противоречие, я готов к сотрудничеству. Но давай договоримся сразу, чтоб потом без обид: любая недоговорённость, сомнение в искренности, попытка действовать за моей спиной будут расценены очень нехорошо. Со всеми вытекающими последствиями. Это ясно?

Екатерина ухмыльнулась и тоже отвалилась от стола, но только более расслабленно.

– Ага. Почти как замужество. То-то я всё время старалась его избежать.

Серёга Новиков, устроившийся к этому времени на табурете поблизости, только покрутил коротко стриженой башкой. Рустам не проронил ни звука, по-прежнему не выпуская из рук ружья. Смирнов покосился на разложенный рядом с ним на верстаке арсенал.

– Доступ к этим игрушкам мы тебе тоже пока ограничим.

– Пф! Там из моего – рюкзак и нож. Остальное я у местных ребят одолжила.

– Не сомневаюсь. Но пока придётся обойтись и без ножа.

– Лады. Только насовсем не заиграйте.

– Не беспокойся. Я присмотрю. Ну, с чего начнём?

– Если честно, я бы помылась для начала. Потом съела что-нибудь не похожее на консервы. А потом завалилась бы спать. Найдётся у вас место, где нет комаров?

– Что-нибудь придумаем. Ты понимаешь, что мы за тобой будем присматривать?

Екатерина потянулась и зевнула.

– Да делайте, что хотите. Можете даже в душе подглядывать, мне прятать нечего. Два условия только. Первое: не ройтесь в моих игрушках из рюкзака, ещё сломаете что-нибудь. Если любопытство замучает, лучше спросите – я сама всё покажу.

– Разумно. Второе?

– Раз уж будете меня караулить, не входите без стука, особенно если я сплю. А то ведь я могу спросонья шею кому-нибудь свернуть.

Тут Серёга хмыкнул и снова покрутил головой, а она посмотрела на него в ответ без малейшей улыбки.

– Я серьёзно.

– Хорошо, учтём.

В общем, на следующее утро Смирнов несколько раз старательно постучал в дверь и вошёл только тогда, когда с той стороны донеслось отчётливое: «Заходите, ну?».

Катя сидела на кровати, согнув колени под одеялом, и двумя руками энергично лохматила короткие волосы. Серый спортивный топ плотно облегал небольшую аккуратную грудь и мускулистый торс.

– Как спалось?

– Спасибо, отлично. Сухо, постельное бельё, тепло, никаких комаров, унитаз и водопровод  – это намного лучше, чем просто свечи и лепестки роз.

– Ну, с розами у нас туго, а в остальном мы стараемся жить по-человечески.

– Рада за вас. Серьёзно, хорошо устроились. Как вам это удалось?

– Длинная история. Очень много работали. Кстати, вчера ты замяла мой вопрос о том, как на нас вышла, а для меня это принципиально.

Катя улыбнулась. На слегка припухших после сна щеках обозначились лёгкие ямочки.

– Творческий подход. Плюс умелое комбинирование информации из разных источников. Не переживай, это не так просто, как я говорю, так что вряд ли вас быстро отыщет кто-нибудь кроме меня. А про дыры в вашей охране я тебе расскажу. Подробно и в деталях. Только вот умоюсь. Кстати, вы у меня вчера одежду в стирку забрали – это она?

– Готова. – Андрей похлопал ладонью по аккуратной стопке, которую положил на соседний табурет, войдя в комнату. – Ещё что-нибудь нужно? Щётка зубная? У нас этого добра полно.

– Не-а. У меня своя есть. Пожрать бы неплохо.

– Это запросто. Умывайся и пойдём.

Странное получалось кино. Почему-то на утро эта женщина его совершенно не беспокоила. Наоборот, было чувство, что они знакомы давно и просто очень долго не виделись. Но теперь, после встречи, всё обязательно наладится. Это ощущение неожиданной уверенности и покоя Андрея немного пугало. Обычно в прошлом безграничное доверие кому-либо непременно вылезало ему боком.

Он старомодно дожидался её в коридоре, оставив дверь чуть-чуть приоткрытой. Ровно настолько, чтобы слышать, что происходит внутри. Пока оттуда доносился звук льющейся воды и плеск, поинтересовался у сонного дежурного у двери:

– Как ночь прошла? Спокойно всё было?

Тот кивнул и неудержимо зевнул.

– Ни звука.

– Ладно, иди отдыхать. Дальше я сам.

Шум воды за дверью прекратился, несколько минут доносилось только шуршание, потом по полу прошлись уже обутые ноги. И ещё серия негромких толчков, как будто кто-то сильный и ловкий мягко подпрыгнул несколько раз на месте.

Дверь распахнулась.

– Я готова.

Умытая и причёсанная, Катя имела вполне приятный вид, в котором не осталось ни следа от тёмных кругов под глазами, усталых складок возле рта, да и морщинок вокруг глаз стало поменьше.

– Мы вчера так и не договорились, как мне к тебе обращаться. Ничего, что я на «ты»?

Смирнов усмехнулся.

– Без проблем. Мы тут манией величия не страдаем. Можешь звать меня просто – Андрей. Хотя иностранцы некоторое время обзывали «мэром».

Она рассмеялась, легко и беззаботно.

– Надо же! Любят они всюду использовать свои стандарты. Бедняги. Не умеют жить в обществе без чёткой структуры.

Погода на улице не слишком радовала. Царствовавшее последние недели солнце решило уступить на время рядам серых, плотных облаков. Задувавший с северо-востока ветер гнал их стадами по небу и раскачивал верхушки сосен над лагерем. Деревья поскрипывали, роняли вниз старые шишки и иногда издавали ветвями низкое гудение. Екатерина задержалась на несколько секунд на крыльце, глубоко, с чувством вдохнула.

– Вовремя я вас нашла. Погода портится, похоже.

– Не факт. Уже месяц так. Налетает, кружит, иногда жиденьким дождичком побрызгает – и всё. Снова засуха. Пошли, нас никто специально ждать не станет.

Двинулись по тротуару в сторону деревянной площадки, где под навесом вокруг длинных столов сновали люди. Достоверно определить теперь, где тут местные, а где пассажиры разбившегося самолёта, стало совсем непросто. Примерно одинаково одеты, женщины перешли на практичные варианты причёсок, мужчины стали не так пристально контролировать длину щетины. Разве что цвет кожи или волос некоторых продолжал выделяться. Ну, и оружие пассажиры по-прежнему не носили.

Смирнов поймал внимательный взгляд пастора Мейера. Тот единственный не отказался от пиджака и рубашки.

– Катя, мы пока особо не распространяемся о твоём появлении. Наши, естественно, все уже в курсе, потому как не заметить нового человека сложно. А вот пассажиры в массе своей ничего не знают. Просто мне вот совершенно не нужно, чтобы они ходили за нами хвостом и заглядывали в лицо с вопросом: «А когда мы поедем домой?».

– Согласна. А ты их, смотрю, не сильно обожаешь.

– А должен? У меня свои люди есть, с которыми у меня тесные семейные отношения. Этим беднягам мы просто пытаемся помочь. Выходит, правда, пока хреново.

– Естественно. Не могу не спросить – у тебя с ногами что?

– Так заметно?

– Нет. Просто ты ставишь их очень аккуратно.

– Да была тут недавно одна история. Теперь приходится беречь.

– Не в Екатериновке часом?

Он остановился и внимательно на неё посмотрел.

– Хороший вопрос.

– Не паникуй, это просто предположение. Складываю два и два, получаю четыре. Про Екатериновку рассказывали, что раненых привёз мужик в возрасте, которого повязали федералы и хорошенько помордовали. Глядя на тебя, я вижу заживающие следы побоев, плюс идёшь ты, как будто по тонкому льду. Ну и на мальчика совсем не похож, скорее всё-таки в возрасте. Так что два плюс два – и вот тебе моё предположение.

– Хорошо соображаешь.

– Говорила же – я девушка наблюдательная. Ищейка.

– А как ты стала такой?

– О, это длинная история. Длинная и скучная.

– Всё равно интересно.

– Как-нибудь потом, когда график будет не таким плотным. Ты мне расскажешь, как вы добились такого благополучия, а я опишу историю своего падения. Договорились?

– Ладно. Начнём с завтрака, а там разберёмся.

Они подошли к раздаче. До появления в лагере пассажиров общая для всех кухня была явлением эпизодическим, связанным с обстоятельствами, но сейчас, когда нужно было организованно кормить такую ораву, коллективные завтраки, обеды и ужины стали обычным делом.

Готовили тоже объединёнными усилиями, поэтому по другую сторону раздаточного стола стояли вперемешку местные жительницы и пассажирки самолёта, исхитрявшиеся прекрасно понимать друг друга почти без слов. Вообще, язык знаков и жестов за последнюю неделю обрёл в здешних краях большую популярность.

Андрей взял две тарелки. На каждой помещалось по солидной порции каши, в которой сверху таяли кубики сливочного масла, а также поджаренная колбаска и пара кружков яичницы с сочными желтками посередине. Он добавил на край каждой тарелки по куску хлеба и передал Екатерине.

– Вот. Неси это во-о-н на тот дальний конец стола. Видишь, где сидит высокий мужик в пиджаке? Он ещё всё время на нас оглядывается. Это пастор Мейер, он вроде старосты среди пассажиров. Девушка с косой напротив него – старшая стюардесса, официально считается старшим по званию членом экипажа. Я вчера коротко намекнул им о твоём прибытии, так что разговор надо начинать именно с них.

Катя кивнула.

– Всё, иди. Я сейчас возьму кофе и подойду.

Пока Смирнов стоял и ждал, пока ему нальют две кружки пахучего тёмного напитка, кто-то поскрёб его за рукав в районе локтя. Он оглянулся и наткнулся на обеспокоенный взгляд Марины.

– Привет.

– Доброе утро, Смирнов. Что про неё скажешь? – она кивнула в спину уходящей женщине.

– Когда она выспалась и умыта, то выглядит вполне нормально. Сейчас попробую покормить и посмотрю, что из этого получится.

– Ну тебя! Я серьёзно.

– А я нет? Что ты хочешь услышать?

– Не знаю. Как прошла ночь, что она говорит тебе, не пыталась ли вытянуть сведения, что знает, что ты о ней думаешь – выбирай?

– Ничего не выбираю. Ночь прошла тихо, часовой сказал, что дрыхла без задних ног. Не храпела, если тебе это интересно. – Марина возмущённо фыркнула. – Сведений ей от нас особо не нужно. По-моему, она и так знает побольше нашего. И о нас в том числе. Вот это меня действительно беспокоит.

– Ну а сама она – что? Что ты о ней думаешь?

– Не знаю, Марин. Честное слово. Не понял ещё. А ты что скажешь? – он посмотрел прямо в её встревоженные глаза.

Она ещё раз оглянулась на спину уходящей Кати.

– Я её боюсь.

– Что так? Она вроде бы настроена миролюбиво.

– И что? Смирнов, представь, что кто-то привёл к тебе домой дикого волка. Как ты себя будешь чувствовать, даже если он «настроен миролюбиво»? А? Андрей, она – опасная хищница, убийца, может быть. Ведь сам говорил, что у Волка кто-то его бандитов пришил. И тут она является.

– Марин, притормози. Тему, где она разжилась оружием, мы пока не обсуждали, но даже если это и она? Мы тут, что ли, сплошь ангелы? Тоже всякое у многих на руках. И кровь в том числе.

– Про вас я, по крайней мере, всё знаю, иногда больше, чем вы сами. В том числе и то, какие вы убийцы. Одно дело стрелять по человеку, а совсем другое его же ножом резать. Глядя ему прямо в глаза. Это тебе не на курок нажать, тут закваска совсем другая нужна. Так что я тебя очень прошу, Андрей – будь с этой бабой осторожен. И Новикова, по возможности, к ней не подпускай. А то он парень прямолинейный, начнёт с ней заигрывать, как с рысью тогда. Как бы она ему чего-нибудь не отвернула, а мне потом пришивай.

– Ладно, Марин, присмотрю за твоим здоровяком.

– Спасибо. И сам, Смирнов, того... не расслабляйся.

– Расслабишься тут. Ладно, понял я тебя. Мне идти надо.

Он повернулся обратно к раздаточному столу, где его уже дожидались две эмалированные дымящиеся кружки и едва заметно покачал головой: «Ох уж эти женщины со своим чутьём!». Взял кофе и не спеша, будто шёл по тонкому льду, пошагал к дальнему концу стола.

***

Уши всё ещё немного побаливали. Время от времени подполковник Михайлов непроизвольно поднимал руку и тёр их, но глухой гул, оставшийся после бомбёжки, всё не отпускал.

Они снова сидели втроём – он, Кузнецов и безымянный тип из госбезопасности. На этот раз гэбэшник не выглядел расслабленным. Наоборот, был зол и раздражителен. Его команда заканчивала работу. Дознаватели и большая часть переводчиков уже убрались с базы вместе с группой здоровых пассажиров. Лёгких раненых вывезли тоже. Сейчас летающий госпиталь готовился забрать лежачих, а скользкий бесцветный тип проводил последнее совещание, раздавая распоряжения, подкреплённые приказами с самого верха.

– Говоря коротко, по итогам работы авиации и ваших вертолётов, господин Кузнецов, – гэбэшник скупо кивнул шефу безопасности «Транснефти», – основная улика на болоте уничтожена. Аэрофотосъёмка с разных ракурсов и высот подтвердила, что никаких видимых следов самолёта не осталось. Возможно, что какие-то мелкие фрагменты могли разлететься по окрестностям, но поскольку у наших противников нет возможности лично обследовать район, будем считать, что до таких улик им не добраться. Жаль, что вы не успели проникнуть внутрь, но, формально говоря, в этом не было особой нужды. Собранные сведения в целом подтверждают, что этот самолёт – тот самый рейс, который пропал над Швецией. Вам эти сведения могут быть недоступны, но мы...

Несмотря на всю важность и снисходительность, он никогда не упускал возможности подчеркнуть свой исключительный статус, влияние и небывалый уровень осведомлённости. Наверное, в обычное время это производило нужное впечатление, но, то ли усталость мешала Михайлову поддаваться на дешёвые уловки, то ли он слышал всё это не в первый раз, однако где-то на задворках сознания у него созрело следующее соображение: «Вся важность твоя, значимость показушная и надувание щёк – не более чем игра. Сам ты из себя ничего толком не представляешь. Так, крыса аппаратная. В школе, небось, троечником был, четвёрки учителя за старание ставили, одноклассники держались от тебя подальше. Вот ты и полез на такую работу, где можно нос задирать, не объясняя, что же такое значительное ты делаешь, какую пользу приносишь. А потом тебе просто повезло, когда наверх взлетела именно госбезопасность. Не менты или мы, вояки, а ваша мутная шайка. Теперь ты ходишь, делаешь холёные пальчики веером, а пользы от тебя по-прежнему – как от петуха на рыбалке. Что, трудно было выложить с самого начала всё, что знаешь?».

– ...Мы хорошо осведомлены об этом инциденте и резонансе, который он имел за рубежом. Подполковник, я понимаю, что последние сутки выдались для вас нелёгкими, но потерпите ещё немного. Мой вертолёт улетает через час и тогда у вас будет время отдохнуть. А пока нам нужно выработать стратегию дальнейших действий.

«Спасибо, что разрешил отдохнуть, когда ты отсюда смоешься. И когда это, кстати, армейский мобильный госпиталь стал «твоим» вертолётом?».

– Чтобы выработать стратегию, было бы неплохо объявить конечную цель операции. Первоначальный приказ требовал отыскать сбитый самолёт и оценить степень исходящей от него угрозы. Прекрасно, теперь мы знаем, что самолёт гражданский, выполнял обычный рейс и залетел на нашу территорию. Я правильно интерпретирую имеющуюся у меня, – Александр выделил нажимом последние слова: – «скудную информацию»?

Гэбэшник снисходительно кивнул.

– В целом да.

– То есть мы убедились, что угрозы для безопасности страны он не представляет. Тогда в чём смысл уничтожения самого самолёта, который почти по крышу увяз в трясине, а также дальнейшего использования моей группы в поисковой операции? Разве поиск оставшихся пассажиров – это не забота органов внутренних дел? Ваша, например?

Ответом ему была тонкая улыбка, обычно возникающая на губах человека, абсолютно уверенного в своём превосходстве и лишь по доброте душевной снисходящего до разъяснений очевидных вещей.

– Подполковник, органы внутренних дел и государственной безопасности вовсе не устранились от участия в расследовании этого инцидента. Скажу вам по секрету, что общее руководство, координация действий и контроль за ходом выполнения находиться именно в наших руках. Что касается конечной цели операции, то объяснять её на вашем уровне ответственности не разумно и совершенно излишне. Чтобы вы поняли смысл принимаемых решений, мне пришлось бы несколько дней читать вам лекцию о вещах, для вас совершенно бесполезных. Поэтому давайте будем действовать исходя не из соображений цели и смысла происходящего, а опираясь на конкретные приказы и распоряжения, исходящие от вашего непосредственного командования.

Он постучал пальцем по папке с эмблемой Генерального штаба и отметками о совершенно секретном характере её содержимого.

– Руководство Вооружённых сил целиком поддерживает и разделяет нашу позицию, иначе этого бы здесь не было. Что касается непосредственно вашего участия, то мы исходим из того, что вы и ваша группа уже находитесь на месте, разобрались в обстановке и наладили взаимодействие с нашими местными партнёрами. – Он снова выдал полупоклон в сторону Кузнецова, который при этом криво ухмыльнулся и издал неопределённое хрюканье – нечто среднее между одобрительным покашливанием и попыткой удержаться, чтобы не расхохотаться в голос. Гэбэшник недовольно шевельнул на это бровями и снова повернулся к Михайлову.

– Короче говоря, любая другая команда потратит неделю на то, чтобы войти в курс дела, так что отзывать вас сейчас нецелесообразно. Совершенно. Поэтому вы останетесь и в тесном взаимодействии с местным управлением службы охраны «Транснефти» продолжите поиски остальных прячущихся в лесу пассажиров.

Юрий Кузнецов на этот раз не сдержался и сварливо проворчал:

– Можно подумать, у меня других дел нету...

Гэбэшник глянул на него не менее снисходительно, чем до того – на Александра.

– Господин Кузнецов, ваше участие в этом деле подтверждено вашим руководством на самом высоком уровне. Все затраты, которые вы понесёте, будут вам безусловно компенсированы за счёт федерального центра. Например, боекомплект и запас горючего, потраченные вашими вертолётами во время вчерашних стрельб, возместят в двойном размере. Командование Северо-Западного военного округа такой приказ уже получило. Кроме того, ваши успехи в достижении задач этой операции обязательно зачтутся не только в вашей дальнейшей карьере, но и после ухода на заслуженный отдых. Не думаю, что текущие проблемы могут быть важнее безбедного обеспеченного будущего.

Кузнецов пожал плечами:

– Ну, если вы ставите вопрос так...

– Именно так он и стоит. Нам – и вам в первую очередь – нужен успех в этой операции. Надо в кратчайшие сроки найти оставшихся пассажиров, где бы они не скрывались. Задействуйте любые ресурсы и связи, отбросьте всё, что вам может помешать. Излишнюю брезгливость в том числе. Свяжитесь с местными криминальными кругами, с бандитами, уголовниками, подпольными торговцами – с кем угодно. Вся эта публика – мерзавцы, но это наши мерзавцы и они от нас никуда не денутся. Мы их сможем прищучить в любой момент. А вот кучку иностранцев нам надо найти и взять под свой контроль срочно, так что здесь любые средства хороши. Не бойтесь запачкать руки. Мы потом поможем вам их отмыть.

Он пристально посмотрел на своих собеседников.

– Ну как, вопросы какие-то остались? Могу я доложить наверх, что вы приложите все силы для выполнения приказов? – последнее слово прозвучало с особым нажимом, бледные, невыразительные глаза сверлили Михайлова.

Что ещё он мог сказать в ответ? Будучи подполковником, уже поздно ставить под сомнение догмат о том, что приказы не обсуждают.

***

Звонок застал директора школы «Оак Маунтин Хай Скул» миссис Рейнс врасплох. Родители, члены попечительского совета, полиция, чиновники мэрии – это всё было привычно и знакомо. Но такое:

– Директор Рейнс? Аманда Рейнс?

– Да, это я. Кто говорит?

– Это специальный агент ФБР Мартинес. У вас найдётся свободная минута?

– ФБР? Чем могу помочь?

– Директор Рейнс, мне хотелось бы поговорить с вами с глазу на глаз. Это вопрос национальной безопасности, поэтому чем скорее состоится наш разговор, тем будет лучше.

– Национальной безопасности? Вы шутите?

– Хотела бы, но не могу. Так когда мы с коллегой могли бы к вам приехать?

Они условились о времени и оставшиеся до встречи полтора часа миссис Рейнс провела в поисках ответа на вопрос, каким образом вверенная ей школа могла очутиться в сфере интересов национальной безопасности. Тщательно припомнила и даже просмотрела списки учеников, отфильтрованные по признакам «Выходцы из кризисных регионов» и «Религиозная принадлежность». Инструкция министерства внутренней безопасности требовала обращать на таких подростков особое внимание, поэтому ей не составило труда припомнить всё, что было с ними связано. Однако ничего крамольного на ум не приходило. Неужели кто-то из учеников засветился на собрании каких-нибудь фундаменталистов? Очень маловероятно, большинство из них – выходцы из благополучных семей, которые сами стараются дистанцироваться от двусмысленных связей. Хотя... Мало ли что может скрываться за фасадом внешней благопристойности?

И всё же ни одной догадки или идеи ей на ум так и не пришло. Оставалось надеяться, что дело окажется пустяковым. Скорее всего, кто-нибудь просто написал очередную чушь в электронной переписке или в комментариях где-то в интернете. На её памяти за последние десять лет идиотизм в сетевом общении был главным источником драм, скандалов и недоразумений.

Зазвонил телефон. Охранник по внутренней линии сообщил:

– Миссис Рейнс, прибыли гости, о которых вы предупреждали.

– Хорошо, Джексон. Проводи их ко мне.

Спустя несколько минут в коридоре за стеклянными стенами кабинета показались три силуэта, затем в дверь постучали.

– Войдите.

Дверь распахнулась, за ней вполоборота стоял пожилой темнокожий охранник по фамилии Льюис и жестом указывал остальным внутрь кабинета. Первой вошла женщина среднего роста в брючном деловом костюме цвета светлого песчаника, а следом за ней – невысокий мужчина, тёмная кожа которого всё-таки была на несколько оттенков светлее, чем у охранника школы. Директор Рейнс опытным глазом сразу определила, что мужчина почти на десять лет моложе напарницы и явно ниже её по званию. Она поднялась навстречу:

– Добрый день! Спасибо, Джексон, можете идти.

– Аманда Рейнс? Добрый день, я – специальный агент Мартинес, – у посетительницы с чертами лица коренных обитателей Америки был мягкий и низкий тембр голоса. – Это – специальный агент Райан Маршалл.

Оба заученным движением продемонстрировали свои удостоверения. Встроенные в старомодные жетоны радиочипы немедленно подтвердили статус своих владельцев и на экране компьютера директора появилось сообщение, что указанные агенты действительно прибыли в рамках официального расследования. Аманда Рейнс ещё раз приветливо кивнула.

– Добро пожаловать! Присаживайтесь, пожалуйста. Что привело вас в «Оак Маунтин Хай Скул»? Кто-нибудь из наших учеников снова писал гадости про президента или его политику?

Агенты в ответ почти синхронно покачали головами.

– Нет, директор. К сожалению, дело, которое мы расследуем, намного серьёзнее. – Агент Мартинес говорила без тени улыбки, и миссис Рейнс немедленно внутренне собралась, готовясь услышать что-то крайне неприятное. – Для начала нам нужно выяснить, кто имеет доступ к вашей внутренней компьютерной сети и каким образом вы отслеживаете работу в ней.

– Наша локальная сеть? Боюсь, что мне придётся пригласить нашего преподавателя информационных технологий для более детального ответа, но навскидку могу сказать, что доступ есть у всех студентов и учителей – под определёнными именами и паролями, разумеется. Плюс какие-то материалы доступны родителям и членам попечительского совета через удалённый доступ.

– Нам потребуется полный список всех лиц, имеющих любой уровень допуска.

– О, это щекотливый вопрос, мне надо бы посоветоваться с советом о его юридической правомочности. А вы можете мне сказать, что именно произошло? Из-за чего у ФБР возник интерес к нашей школе?

Женщина по другую сторону стола очень внимательно посмотрела ей в глаза.

– Директор Рейнс, это секретное расследование ФБР, касающееся вопросов национальной безопасности, поэтому я не вправе раскрывать вам его детали. Если вы мне пообещаете, что сказанное мной не выйдет за пределы этого кабинета, то я могу дать вам небольшую часть информации, которая поможет нам всем разобраться в этом деле.

– Хорошо, конечно. Я готова хранить молчание, если это не угрожает безопасности наших учеников и сотрудников.

– Не угрожает. Мы не ловим серийного маньяка, наше расследование лежит в совершенно иной плоскости. Если коротко, то было совершено киберпреступление, акт враждебной атаки на защищённый программный комплекс. Начальной точкой, откуда она была произведена, является ваша школа, точнее, её локальная компьютерная сеть.

– О боже! Что произошло? Насколько серьёзные последствия?

– Не могу вам ответить на первый вопрос, а что касается второго – да, последствия очень серьёзные. Несколько человек погибли, десятки пропали без вести. Нанесён значительный материальный ущерб. Дело имеет международное значение. Поэтому нам очень важно как можно быстрее выяснить, кто именно мог войти в вашу сеть, чтобы организовать атаку.

– Это ужасно! Простите, но вы меня совершенно ошарашили. А вы уверены, что наша школа с эти связана?

– Абсолютно уверены. Мне очень жаль, директор, но и наши специалисты и приглашённый эксперт на сто процентов уверены, что исходная точка находится у вас.

Миссис Рейнс полностью растерялась. «Боже мой!». Она ждала чего угодно, но только не этого. «Несколько человек погибли». Ужасно, просто ужасно.

– Агент...

– Мартинес. Джейд Мартинес.

– Извините. Агент Мартинес, я готова помочь вам чем смогу, но поймите, вопрос предоставления каких-либо списков – это всегда очень тонкий момент с юридической точки зрения. Мне просто необходимо проконсультироваться с нашим юристом, иначе потом школа может быть завалена судебными исками. Всё остальное я готова вам рассказать.

– Хорошо, мы готовы подождать, пока вы подготовите этот список. Если вам нужен письменный запрос, то один ваш звонок, и из местного управления ФБР пришлют все необходимые бумаги. А сейчас давайте попробуем выяснить, не мог ли человек со стороны проникнуть в вашу сеть, чтобы под её прикрытием совершить кибератаку. Скажите, ваша сеть проводная или беспроводной доступ тоже есть?

– Разумеется, есть. Проводная сеть ведёт только к стационарным рабочим местам, вроде моего, и к терминалам библиотеки.

– Хорошо. Какую территорию покрывает ваш беспроводной доступ?

– Ну, не могу сказать точно, но прилегающая к школе территория почти вся в зоне его действия. Спортивные площадки и стадион – точно, плюс часть парковки.

– Эта территория как-то охраняется или на ней может находиться кто угодно?

– Это свободная зона. Теоретически она находится под нашей ответственностью, там есть кое-где камеры наблюдения, но доступ туда никак не ограничен.

Агент Маршалл подал голос:

– Какую площадь покрывают камеры?

– Процентов пятьдесят территории, максимум шестьдесят. Понимаете, у нас благополучная школа и камеры мы ставим только в особых местах, где возникали или потенциально могут возникнуть какие-то проблемы. Это, в первую очередь, парковка, закрытые от обзора участки, входы и выходы из школы. На открытых местах камер нет.

– Хорошо, а насколько долго хранятся записи с камер?

– Не более недели. У нас постоянный дефицит свободного места на сервере, а ресурсов на модернизацию, как всегда, не хватает. А когда произошёл интересующий вас инцидент?

– Увы, раньше.

– Жаль, очень жаль. Нужно будет уточнить у нашего преподавателя ИТ мистера Фаррела, – она заметила, как молодой мулат немедленно записал фамилию в блокнот: – не удалось ли ему увеличить лимит хранения после работ по оптимизации.

– У вас проводились работы с сетью? Когда?

– О, это происходит постоянно. Знаете, наша сеть очень старая и как с любой, извините, рухлядью, с ней можно возиться практически бесконечно. Но очередной организованный этап работ, о котором мне известно, проводился в конце мая.

– Скажите, вы нанимали кого-то со стороны? Кто-то мог получить извне доступ к вашей системе? Хотя бы на время?

– Что вы, нет! – Аманда Рейнс усмехнулась. – Услуги аутсорсеров нам не по карману. Даже если бы они и были, я бы о них точно знала Ведь я подписываю все исходящие платёжные документы. Нет, работы производились своими силами – мистера Фаррела и старшеклассников.

Внезапно внутри у неё что-то ёкнуло. Агент Мартинес немедленно заметила изменившееся выражение лица миссис Рейнс:

– Директор? Вы что-то вспомнили?

«О, боже мой! Неужели?».

– Агент Мартинес, а вы можете назвать мне дату, когда произошёл ваш инцидент?

Сотрудники ФБР переглянулись.

– Хорошо. Атака, которую мы расследуем, состоялась поздно вечером двадцать третьего мая, в пятницу. Эта дата вам о чём-нибудь говорит?

Аманда Рейнс побледнела, откинулась в кресле, прикрыла рукой рот и в отчаянии покачала головой.

– Боже, боже милосердный! Как бы я хотела ошибиться!