Глава 28

Скачать для чтения можно здесь

Сообщение пришло в момент совещания рабочей группы. Сначала зазвонил телефон на столе директора Нойманн. Анна взяла трубку, коротко бросила:

– Слушаю!

И почти с первых секунд услышанного подняла глаза на Карла, давая понять, что информация касается и его тоже. У него примерно в это же время завибрировал смартфон в кармане, а пока он извлекал его наружу, на экране рабочего планшета всплыло и замерцало уведомление об экстренном сообщении. Не успел Рихтер даже взглянуть, что именно он получил, как Анна уже подняла руку и объявила:

– Внимание, у нас экстренная новость. Только что несколько информационных агентств в Европе и США сообщили, что в их распоряжении имеется послание с территории России. Точно такое же электронное письмо получили в штаб-квартире авиакомпании «ТрансПолар АэрЛайнс». В нём приводится полный список пассажиров рейса NP412, указано, кто из них погиб, кто ранен, а кто не пострадал. Также сообщаются точные координаты места падения самолёта. В связи с этим мы немедленно прерываем это совещание, поскольку его повестка утратила актуальность. Майор Рихтер, вы остаётесь здесь для обсуждения дальнейших шагов. Для остальных задания будут следующими. Вы! – палец директора Нойманн упёрся в главу отдела электронной разведки. – Немедленно раздобудьте нам исходный файл и узнайте, каким образом он был получен. Вы! – перст сместился к следующей сотруднице, одетой в форму Королевских Военно-морских сил Дании. – Организуйте сравнение полученного списка с исходным перечнем пассажиров и членов экипажа. Ну, а вам, – она повернулась к последнему человеку в кабинете: – Вам нужно немедленно заняться анализом координат с наложением на имеющиеся в нашем распоряжении карты местности. И подготовьте мне предложения по возможным вариантам визуальной проверки. Ясно? Как быстро мы сможем получить снимки района катастрофы, и какие ресурсы нам для этого потребуется задействовать. Всем всё понятно? За работу! Через час жду от вас предварительного отчёта. Будете готовы раньше – докладывайте. Все свободны.

Через полминуты кабинет опустел. Майор Рихтер за это время успел подробно прочитать полученную сводку, поднял глаза на начальницу.

– Думаешь, правда?

Анна коротко пожала плечами.

– Поживём – увидим. Пока это скорее согласуется с имеющимися сведениями, чем противоречит им.

– Да, и на попытку дезинформации со стороны русских это тоже не похоже.

– Разумеется. У русских вообще нет ни одной причины давать хоть какую-то информацию по этому инциденту. Наши дипломаты уже неделю пытаются докричаться до них через третьи страны или ООН, а в ответ получают только стандартные отписки, что «ваш запрос изучается». Нет, с их стороны было гораздо логичнее ждать и тянуть до тех пор, пока они не обнаружат самолёт или членов экипажа.

– Ну, судя по сообщению, часть пассажиров всё-таки у них в руках.

– Да, Карл. И меня очень беспокоит, что одна из пассажирок была убита при попытке передачи в руки местных властей. Как, кем, при каких обстоятельствах? Почему дальше пишется, что по этой причине они отказываются от дальнейших попыток общения с официальными органами России? Что за загадочные «представители местного населения», которые обеспечили их «всем необходимым, включая медицинскую помощь»?

– Анна, пока наш человек не отыщет их, ответов на эти вопросы не будет. И даже когда мы их получим, следом возникнет ещё десяток по каждому пункту. Я бы сейчас сосредоточился на других основных моментах. Первое. Нам необходимо визуальное подтверждение места крушения. Аэрофотосъёмка, фото с орбиты, из стратосферы – неважно. Нужна чёткая улика, козырь, чтобы русские прекратили уже играть с нами в покер, и начался торг. Хотя бы за людей, которые оказались у них в руках. Их не слишком много и они почти все ранены, так что будем надеяться, что русские не откажутся избавиться от такой обузы. Давай начнём с этого.

– Ладно. Сколько нам потребуется времени, чтобы перепозиционировать ближайший спутник?

– Несколько часов. Зависит от того, какой именно. Наших собственных там два – над Прибалтикой и устьем Финского залива, а также над северной оконечностью Норвегии с её арктическим сектором. Вопрос в другом: готовы ли мы рискнуть ими? Не собьют ли их русские, если они заглянут на их территорию?

– А какие альтернативы?

– Можно сбросить пару «малышей» с туристического суборбитального рейса или отправить стратосферную платформу. Можно, в конце концов, задействовать лунную обсерваторию, зря, что ли, мы участвовали в финансировании проекта. То, что рычаги управления от неё сейчас в руках американцев нам даже на пользу – среди пассажиров полно подданных дяди Сэма.

– Хорошо. Карл, тогда это будет твоей задачей. Отбери её у Роберта, пусть он изучает карты, а от тебя я через полчаса жду детальный график – что именно и спустя какое время мы можем использовать для получения снимка места крушения. С анализом рисков и вероятности успеха. Не слишком углубляйтесь в детали, мне нужна простая количественная оценка, чтобы принять решение. Договорились? Да, ты упоминал о ещё каких-то важных моментах. Давай коротко.

– Наш агент. Нужно передать информацию ему и узнать, можем ли мы его задействовать для поиска самолёта.

– Разумеется. Но до следующего сеанса связи с ним мы должны использовать ресурсы, доступные сейчас. Если не выйдет, привлечём агента. Дальше?

– Меня немного смущает способ, каким мы получили это сообщение. Всё-таки информагентства... Что, если это утка? Может, стоит дождаться подтверждения подлинности, прежде чем давить на газ?

Анна-София Нойманн задумалась секунд на десять, взгляд голубых глаз перепрыгнул на дальнюю стенку кабинета, морщинки в уголках глаз прорезались заметнее и чётче. Потом она посмотрела Рихтеру прямо в глаза.

– Всё возможно, Карл. Я даже допускаю – кстати, только что пришло в голову – что взлом «НАПС», угон самолёта и это сообщение могут быть звеньями одной спланированной операции. Я не знаю. Честно. Мы достаточно давно знакомы, чтобы говорить откровенно. Но я не могу позволить себе проигнорировать эту информацию. То, что письмо пришло в агентства... В конце концов, когда у тебя пожар, ты не выбираешь, в какое окно стучать, а бегаешь и колотишь во все двери на улице. Ты же не ждал, что его пришлют тебе на служебный адрес? Много человек его знают? Не забывай, что одним из получателей была авиакомпания, а уж её-то адрес прекрасно известен членам экипажа. Нет, я не могу проигнорировать это сообщение, даже если проверка обойдётся в несколько сотен тысяч евро.

– Хорошо, если тысяч, Анна. Если русские собьют спутник или даже стратосферный беспилотник, счёт пойдёт на миллионы.

– Да. А ещё они могут расценить нашу попытку сфотографировать их болото как акт агрессии и начнут ядерную войну. Ты мне предлагаешь эту вероятность учитывать тоже? Карл, у нас одни только косвенные предположения и ни одной твёрдой улики. Мне надоело жонглировать домыслами, я хочу увидеть факты! И, кроме того, у нас очень мало времени. Как только информация попадёт в свободный доступ, о ней моментально узнают русские. И если они до сих пор не нашли самолёт, то теперь они это сделают с лёгкостью. Им-то никто мешать не будет. Как думаешь, не постараются ли они спрятать эту единственную улику, которую мы можем увидеть? Поэтому, давай-ка, Карл, выметайся отсюда и берись за дело. Десять минут из отведённых тебе получаса ты уже потратил, так что времени у тебя осталось совсем мало.

***

Есть работа творческая и рутина. Часто кажется, что они существуют по отдельности, но на самом деле в большинстве случаев одно без другого невозможно, если участники процесса надеются получить значимый результат. Полёт творческой мысли архитекторов храма Святой Софии или собора в Кёльне не вышел бы за пределы пергаментов, если бы не монотонный рутинный труд каменотёсов, высекавших изо дня в день для них одинаковые, ничем не примечательные строительные блоки. Или, с другой стороны, не будь фантазии и гения зодчих, результатом унылого повторяющегося труда мог стать только обычный каменный сарай. Разве что очень большой.

В случае с Сандрин Чанг эти занятия сосуществовали неразрывно. У неё не было армии простых работяг, которым она могла скинуть всю рутину, а самой парить в небесах, обозревая с высоты драконьего полёта направление движения, возможные преграды и пути их обхода. Вкалывали сообща – она и специалисты ФБР, иногда привлекая сотрудников «НАПС». Кстати, ребята здесь работали просто фантастические. Чтобы так работать с кодом, одних общих знаний недостаточно. Нужен невероятно прокачанный уровень опыта, накопленный в ходе решения самых разных задач, настоящая страсть к своей работе и небольшая щепотка таланта сверху. Как специи, делающие вкус обычного блюда изысканным. И ещё одно. Кто вам сказал, что программисты в массе своей – нелюдимые зануды? Возможно, вы просто никогда не пытались разговаривать с ними на их собственном языке.

Для Сандрин такой проблемы не существовало, поэтому её сотрудничество с ребятами складывалось просто великолепно. Уже в первые дни, стоило ей озвучить методику, по которой она собирается искать неизвестного хакера, как парни немедленно написали несколько очень удобных инструментов для анализа и перебора большого массива данных, что очень облегчило и сократило работу. Используя их, а также собственные заготовки плюс свой достаточно богатый опыт, они все вместе прочесали частым гребнем программную начинку «НАПС», отыскивая следы, которые мог оставить взломщик. Отыскали несколько уязвимостей, через которые он мог просочиться. Естественно, сообщили о них руководству «НАПС». Технический директор Уолберг даже невесело пошутил, что благодаря инциденту их система теперь станет самой надёжной в мире. Сандрин только хмыкнула в ответ, прекрасно зная, что так не бывает. В деле компьютерной безопасности обычно приходится, как в сказке про Алису, бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте.

Итак, находя новую уязвимость, они проверяли, есть ли след проникновения через неё и если подозрения были, выясняли, куда могли вести следы. Обычно здесь была главная нервотрёпка. Уйди цепочка в страну с традиционно сильными позициями в киберпреступности – Китай, Индию, Корею или на Ближний Восток – и риск того, что они никогда в жизни не найдут концов нити, становился пугающе велик. Однако им повезло. После того, как они после тщательной проверки отбросили несколько ложных направлений, осталась единственная «дорожка из хлебных крошек», как в шутку назвала её Сандрин. От серверов «НАПС» она убегала через Орегон на север, прыгала по дата-центрам Сиэтла, разом перемахивала океан, краешком цепляла Окинаву, чиркала по Китаю, оставив в истории адрес крупного узла в Шанхае, потом, как пьяная, болталась по Юго-Восточной Азии и, наконец, забредала в австралийский Мельбурн.

Когда след взломщика покинул столь опасные азиатские просторы, все вздохнули с облегчением, но расслабляться было рано. Дальше след снова совершал головокружительный прыжок над Тихим океаном, чтобы вернуться в Южную Калифорнию. Оттуда он стрелой летел на север, пересекал канадскую границу, чтобы отметиться в новом крупном центре разработки в Калгари, затем немедленно снова возвращался на юг и, минуя Чикаго и Средний Запад, опускался прямо к южным штатам.

«Оказывается, наш гадёныш – местный».

Здесь она прервалась. Нужно было срочно известить агента Мартинес о том, что атака не была организована извне.

После нескольких встреч и бесед с Джейд Мартинес, когда она немного привыкла к магическому действию, который оказывал её низкий, грудной голос, Сандрин Чанг наконец-то сообразила, кого ей напоминала эта женщина.

Пуму.

Не величественную или вызывающую кошку, наподобие львицы или тигра, а именно крепкую, хорошо тренированную горную хищницу, у которой за скромным обаянием двух светлых пятнышек на морде кроется недюжинная физическая сила, выдающаяся ловкость и отменная реакция. Удобные брючные костюмы, которые обычно носила агент ФБР, неплохо гармонировали с этим образом, поскольку она обычно предпочитала тёплые оттенки – светло-коричневый, песочный. А то, что в определённые моменты под тонкой тканью этих костюмов перекатывались волны крепких мускулов, только добавляло полноты картине.

Сандрин вышла на улицу, в небольшой парк, окружавший корпус «НАПС».

– Мартинес, позвонить.

Телефон послушно набрал номер. Джейд отозвалась через несколько секунд.

– Слушаю тебя, Сандрин.

– Привет. У меня новости.

– Действительно? Давай, я вся – внимание.

– Джейд, наш взломщик не из-за границы. Он местный.

Пару секунд собеседница молчала.

– Ты уверена?

– Абсолютно. И это не только моё мнение. Ваши ребята и парень из АНБ со мной согласны. Они сейчас пишут отчёт, но я решила позвонить тебе сразу, не дожидаясь официальных заключений.

– Спасибо. Смогли определить место?

– Ага. Начальная точка в Алабаме, где-то в окрестностях Бирмингема.

– Бирмингем? Точно?

– Точно–точно! Мне нужно время, чтобы определить исходный «айпишник», с которого он вошёл в сеть, потому что он здорово попетлял по окрестностям, путая следы. Но мы его найдём.

– Отлично. Сколько времени вам понадобиться?

– Несколько часов. Может быть – полдня. Но точно не больше суток.

– Прекрасно, – было слышно, что Джейд убрала телефон и говорит кому-то в сторону: «Райан, закажи два билета до Бирмингема. И извести местное управление. Да, на ближайший рейс. Мы с тобой летим в Алабаму». Потом её голос вернулся в трубку: – Сандрин, мы с агентом Маршаллом немедленно вылетаем туда. Могу я тебя попросить о дружеской услуге?

– Конечно, – наверное, неплохо иметь друга в ФБР.

– Не бросай это дело. Я понимаю, что вы все устали до чёртиков, но всё-таки. Пожалуйста, узнай, откуда этот паршивец залез в сеть, и сообщи мне немедленно. Слышишь? Немедленно, в любое время. Чем быстрее я смогу взять его за задницу, тем быстрее во всей этой истории наступит хоть какая-то ясность. Сделаешь?

В низких тонах голоса агента Мартинес звучали обволакивающие бархатные нотки, которые не в силах был спрятать даже телефон. Но в принципе, в этом сеансе гипноза не было никакой необходимости. Сандрин сама не собиралась выпускать из рук поводья до самого конца.

– Разумеется, Джейд. Можешь на меня положиться.

***

Спутниковая антенна в сложенном состоянии весила всего полкило и занимала объём не больше среднего мужского автоматического зонта. Но зато, развернувшись в полный размер, создавала сетчатую чашу диаметром почти в два метра. Вполне достаточную, чтобы обеспечить устойчивый канал связи с блоком ретранслятора, расположенном на астрофизическом спутнике, зависшем в точке Лагранжа L3 системы Земля-Луна. Это место в околоземном пространстве находится на противоположной от нашего ночного светила точке его орбиты. Главное достоинство заключается в том, что гравитационные силы здесь уравновешивают друг друга и, следовательно, любой искусственный объект, размещённый здесь, будет подвергаться минимальному влиянию с их стороны. Хороший вариант для разнообразной научной аппаратуры. Ну, а государственные органы, участвовавшие в финансировании проекта, не смогли отказать себе в удовольствии разместить здесь блок ретранслятора, способный принимать сигнал с любого участка земной поверхности, оказывающегося в зоне прямой видимости. Такой вариант был придуман специально для того, чтобы иметь аварийный канал передачи данных для районов, откуда невозможно будет связаться с обычными военными или разведывательными спутниками связи. Ретранслятор был абсолютно секретным элементом спутника, по документам проходил, как часть системы навигации и стабилизации. Естественно, что учёные, занимающиеся эксплуатацией станции, понятия не имели о его истинном предназначении. Ну, а в остальном чисто научное назначение плюс международный статус обсерватории служили прекрасной ширмой для столь полезной в определённых условиях функции.

После того, как антенна с шелестом развернулась, вступил в действие компактный, но чрезвычайно точный механизм наведения. Определив своё географическое положение, он нацелил чашу на точку небосвода, в которой сейчас должна была находиться орбитальная лаборатория с неучтённым «пассажиром» на борту. Нащупав периодически издаваемый спутником сигнал, антенна послала на ретранслятор серию коротких импульсов, чтобы установить связь. Распознав необходимый код, системы спутника подправили его положение в пространстве и отправили вниз ответную серию.

Канал открылся.

Обмен данными занял несколько секунд. Сообщения были короткими – всего по несколько килобайт каждое. Слишком маленькими для того, чтобы их можно было отследить, но вполне достаточными для передачи отчёта агентом и получения им свежей информации и инструкций.

Новости были интересными.

«Есть точные координаты места падения самолёта». Но дальше инструкция прямо запрещала агенту приближаться к месту катастрофы. Подтверждение будет получено другими методами, первоочередная же задача прежняя – поиск выживших пассажиров и членов экипажа, тем более что есть подробные списки уцелевших. Координаты же разбившегося самолёта предлагалось использовать в качестве очередного элемента в системе поиска.

Данные сразу подгрузились в электронный планшет. Он позволял масштабировать карту от обзорного вида всего региона до разрешения, на котором были видны самые мелкие детали местности – озёра, болота, лесные и просёлочные дороги. Плюс к этому можно было послойно выводить карты за разный период времени, что могло бы подбросить много новой пищи для размышлений.

«Интересное кино».

Если добавить координаты упавшего самолёта к месту самого громкого происшествия последнего времени – перестрелке в Екатериновке, то образовывалась некоторая ось, к востоку от которой было слишком много дорог и жилых населённых пунктов, а к западу простиралась почти на полторы сотни километров безлюдная глушь. Очень не хватало третьей точки, какого-нибудь события, чтобы очертить район поиска более точно. Задать третью вершину треугольника. Хотя...

Что, если порыться в старых данных? Тех времён, когда тайга ещё не была пуста и в ней жили люди? Надо же где-то им жить и сейчас.

***

Генерал армии Нефёдов терпеливо ждал. Держал трубку телефона и слушал сопение и пыхтение своего невидимого собеседника. И, слава богу, что невидимого! Срочность вопроса избавила начальника Генштаба от необходимости ехать и лицезреть очередные судорожные телодвижения высшего должностного лица в процессе принятия решения.

– Господин президент! Мне необходимо получить ваш ответ.

С той стороны донёсся глубокий вздох.

– Какой же ответ вам нужен?

– Мне нужен прямой и чёткий приказ, какие действия должны предпринять вооружённые силы под вашим командованием. – Нефёдов преднамеренно выделил слово «вашим» особым нажимом в голосе. – И позвольте вам напомнить, что у нас очень мало времени. Наш источник сообщил, что точные координаты падения самолёта стали известны спецслужбам НАТО несколько часов назад. Службе внешней разведки удалось по своим каналам получить эти данные, и мы готовы подтвердить – они подлинные. Наша армейская поисковая группа нашла сбитый самолёт именно в этом месте. То есть мы можем уверенно предположить, что прямо сейчас наши оппоненты принимают свои меры для того, чтобы получить подтверждение этой информации. Скорее всего, это будут средства воздушного или космического базирования, которые попытаются сфотографировать указанный район. Я уже отдал приказ усилить контроль за нашим воздушным пространством и его проекцией на околоземную орбиту. Но мы не располагаем сведениями обо всех возможностях наших потенциальных противников и поэтому Генеральный штаб в моём лице не может дать гарантий, что они не смогут получить эти снимки.

– А как они смогут это сделать? – Верный своей привычке тянуть время, президент задавал совершенно лишние и никому не нужные вопросы.

– Как угодно. В их распоряжении могут быть разведывательные спутники, выполненные по технологии малозаметности или замаскированные под космический мусор. Возможно использование малогабаритных аппаратов, пролетающих над территорией по суборбитальной траектории или небольшой стратосферной платформы. Здесь не потребуется чего-то слишком сложного технически, достаточно получить два-три снимка в хорошем разрешении с привязкой к географическим координатам. После чего они смогут передать это в качестве доказательства своим дипломатам, которые не преминут разыграть такие козыри. Подчёркиваю – если не принять срочных мер, то уже спустя несколько часов, максимум через сутки, в распоряжении всех заинтересованных иностранных государств могут оказаться прямые свидетельства, что их пропавший рейс был сбит над нашей территорией. Со всеми вытекающими из этого дипломатическими осложнениями.

В трубке послышался очередной страдальческий вздох.

– А вы можете как-то... спрятать самолёт от этого? Ну, вывезти его или... замаскировать?

«Боже, дай мне сил!».

– Господин президент! У нас нет в том районе достаточных технических средств, чтобы вывезти самолёт. После падения он увяз в болоте в труднопроходимой местности. Нашей группе пришлось пешком пробираться к месту крушения. Даже если мы задействуем все ресурсы Вооружённых сил, нам просто не хватит времени, чтобы переместить самолёт. Что касается маскировки. Упади он в тайгу, мы могли бы что-то предпринять. Но место посадки находится посреди обширного открытого пространства. И это, господин президент, не полянка в лесу, а непроходимая трясина. Так что – нет. Ни переместить самолёт, ни спрятать его мы не сможем.

– Тогда чего же вы от меня хотите?

– Мы взвесили все возможные варианты и пришли к выводу, что единственным способом скрыть наличие самолёта на нашей территории является его уничтожение. Мы можем за несколько часов так перепахать это болото, что там не то что с орбиты – в упор нельзя будет рассмотреть никаких улик. Естественно, что это будет сделано только в том случае, если вы решите продолжать сохранять в секрете от иностранных оппонентов факт инцидента. Так что от вас сейчас требуется сделать простой выбор: либо мы допускаем утечку информации и даём другой стороне козырь на переговорах, либо продолжаем поддерживать режим секретности. В первом случае Вооружённые силы готовы умыть руки и передать ответственность за дальнейшее развитие событий дипломатам и органам внутренней безопасности. Естественно, что в этом случае находящиеся на нашем попечении раненые пассажиры также должны быть немедленно переданы в руки гражданских структур. При втором варианте мы уничтожаем главное доказательство – самолёт, и продолжаем работать над поиском оставшихся на свободе его пассажиров. Жаль, конечно, что мы не успеем осмотреть саму машину, но ничего не поделаешь. Так какой вариант вы готовы принять, господин президент? Напоминаю, что ответ мне нужен прямо сейчас, иначе всё пойдёт по первому сценарию. Без учёта наших желаний и интересов.

Естественно, он понимал, что президент не готов принять ни один вариант. Не потому, что оба были плохи, хотя и это тоже. Просто нынешний глава государства более-менее подходил для озвучивания решений, а не для их выбора.

– Генерал...

– Да, господин президент?

– Давайте будем придерживаться того плана, который действует сейчас.

«Кто бы сомневался», подумал Нефёдов, но всё-таки уточнил:

– Что именно вы имеете в виду, господин президент?

– Бомбите... Разбомбите это чёртово болото. И самолёт тоже. А там... Там посмотрим.