Глава 2

Пол тихонько вибрировал. Раздаточная тележка отзывалась на это еле слышным поскрипыванием пенопластовых контейнеров с едой, шуршанием упаковок, побулькиванием воды и напитков. Привычный ритуал отработан до автоматизма: шаг вперёд, приветливая улыбка налево, потом направо.

– Добрый вечер, не желаете ли поужинать? 

Перечисляем доступные блюда – мясное, рыбное, вегетарианское.

– Нет, сэр, баранину я, к сожалению, не могу вам предложить. Не беспокойтесь, мы, как международный перевозчик, не предлагаем свинину в меню. И не используем свиной жир или сало в приготовлении пищи. Разумеется, только растительное масло.

На самом деле она, конечно же, понятия не имеет, как именно готовят еду для пассажиров. Ей известна только политика компании в области питания, её она и озвучивает.

– Прошу прощения? Очень жаль, мэм, что ваша очаровательная дочь ещё не голодна. Нет, ничего страшного. Я верну её порцию в холодильник, а вы просто скажите мне, когда она проголодается. Слушаю вас. Простите, я не очень хорошо понимаю ваше произношение. Ах, десерт! Да, конечно, он будет, но после того, как мы предложим вам горячие блюда. – И так двадцать раз, по количеству рядов в её салоне. Плюс к этому надо не забывать замечать тревожные признаки: изнывающих от скуки детей, взрослых с характерным цветом лица, которым не стоит лишний раз предлагать алкоголь. Выручка выручкой, но иной раз лучше избавится от потенциальных проблем.

Семнадцатый ряд, место Е, знакомое лицо:

– Господин пастор, не желаете поужинать?

Вид у него не самый лучший. Усталый. Грустный.

– Честно говоря, даже не знаю, что вам ответить, – он немного прищурился, читая её бэйдж: – Коби… Хотя, не важно. Не думаю, что через пару часов смогу определиться точнее, так что давайте поужинаем по расписанию. На ваш вкус, пожалуйста, только не вегетарианское меню.

– А где ваш сосед? – она указала глазами на пустое кресло между пастором и иллюминатором.

– В туалете. Бедняга бегает туда каждые полчаса. Винит во всём бурито, которое съел по пути в аэропорт. Вы не могли бы предложить ему что-нибудь от расстройства живота? Возможно, ему станет полегче, да и мне не мешало бы поспать.

Она сочувственно улыбнулась:

– Была тяжёлая поездка?

– Скорее печальная. Плюс разница в семь часовых поясов.

– Вот, пожалуйста.  – Она протянула ему контейнеры с ужином – салат, горячее блюдо, соусы: – Может быть, немного виски?

Он на секунду задумался, потом кивнул.

– Пожалуй, мне это не повредит.

– Вот, возьмите. Вызовите меня, пожалуйста, после того как я раздам ужин. Принесу лекарство вашему соседу.

– Спасибо, Коби!

– Рада помочь! – и снова по привычной, доведённой до автоматизма схеме: шаг вперёд, приветливая улыбка налево, потом направо.
– Добрый вечер, не желаете ли поужинать?

***

Не шибко молодой, но ухоженный и бодрый трёхосный грузовик «Кенуорт Т370» миновал, наконец, извилистый участок дороги на берегу озера Таппан, подбавил газу и покатил по трассе номер 250 в направлении Уричсвилла. Его водитель Карлос Бенедикто не имел привычки нарушать правила движения без особой на то нужды. Он просто хотел наверстать упущенное время и поскорее закончить нынешний не слишком удачный рабочий день. За его спиной в блестящей цистерне плескался груз отработанного растительного масла, который надлежало отвезти на фабрику по производству биодизеля в Нью Филадельфии. С самого начала этот рейс пошёл наперекосяк. Во-первых, полетел насос на накопительной станции комплекса переработки отходов на западной окраине Питтсбурга. Поэтому вместо положенных на загрузку цистерны 20 минут он проторчал там почти полтора часа. Во-вторых, когда насос всё-таки починили и попытались начать закачку масла, лопнула прокладка, и масло стало брызгать во все стороны, заляпав всё вокруг и грузовик Карлоса в первую очередь. Так что после погрузки он потратил ещё полчаса на то, чтобы отмыть цистерну и кабину. Сделал он это вовсе не из-за солидного штрафа, который бы ему выписал первый же встречный дорожный патруль, а просто потому, что был человеком аккуратным и педантичным. Приехав в своё время в США семнадцатилетним подростком, Карлос Бенедикто довольно быстро сообразил, что люди здесь оценивают тебя в первую очередь по тому, как ты себя подаёшь. Поэтому чем быстрее ты сделаешь своим стилем жизни ту модель поведения, которую одобряет большинство, тем скорее станешь своим. Поняв это, Карлос сразу взялся за выработку у себя полезных привычек. Улыбаться при встрече, быть вежливым с окружающими, дружелюбным к равным, уважительным со старшими. Носить опрятную одежду, а впоследствии – ездить на чистой машине. Не важно, что на старой, важно, что на чистой. Плюс к этому всегда стараться сделать дело, за которое взялся и не грузить окружающих жалобами на жизнь, ибо убогих никто не любит. Их иногда жалеют, но не уважают. А с теми, кого не уважают, обычно стараются не иметь дела.

Результаты этой нехитрой, но действенной политики сказались уже через несколько лет, когда многие приехавшие одновременно с ним перебивались кто временной работой, кто сидел на пособии – а некоторые особо одарённые исхитрились даже загреметь в тюрьму. Карлос тогда уже имел постоянную занятость и репутацию «хорошего, надёжного парня». Спустя ещё немного времени он твёрдо встал на ноги, получил гражданство, обзавёлся женой, дочкой, беспородной дворнягой, ипотекой – и всё благодаря выбранным в своё время правильным привычкам.

Отмыв машину, Карлос перекусил сэндвичем и кофе, и отправился в путь. Однако на подъезде к реке Огайо приключилась третья задержка. На стороне Стьюбенвилла перед мостом за пару часов до этого произошла авария, и половина проезжей части была перекрыта. Полиция пыталась отрегулировать поток, попеременно пропуская машины то в одном, то в другом направлении, но это был конец пятницы, транспорта на дороге находилось больше обычного, и в результате образовалась пробка. Так что к моменту, когда его «Кенуорт Т370» миновал озеро Таппан, Карлос Бенедикто выбивался из графика уже больше, чем на три часа. А ведь нужно было доехать до пункта назначения, слить масло, промыть цистерну, отогнать грузовик на стоянку… По всему выходило, что раньше полуночи он домой не вернётся. Следовательно, все планы на пятничный вечер пошли прахом.

Ещё его сильно беспокоило то, что до сих пор не было вестей от Марисоль – той самой дочери, которой он обзавёлся почти одновременно с беспородной дворнягой и ипотекой. Пса уже давно нет на свете, ипотека выплачена, а Марисоль выросла в умную и симпатичную молодую женщину, которой папа постарался привить все необходимые полезные привычки. Настоящая, полноценная американка по праву рождения, она только-только закончила колледж на западном побережье и сегодня должна была проходить собеседование по трудоустройству. Естественно, что и Карлос, и его жена, Патрисия, безумно волновались. Они приложили так много усилий, так во многом себе отказали, чтобы уже их дочь смогла подняться на ступень, до которой многие коренные американцы не могут добраться за несколько поколений. Поэтому чем заметнее становились сумерки, тем чаще он поглядывал на экран смартфона, прицепленный справа от приборной панели.

Когда Карлос Бенедикто подъезжал к Уричсвиллу, сумерки, усиленные пасмурным безветрием, сгустились настолько, что пришлось включить фары. Он уже подумывал сбросить скорость, когда экран смартфона ярко вспыхнул. Карлос потянулся к нему, чтобы включить громкую связь и не заметил, что впереди справа, среди домов и одетых зеленью кустов мелькнуло тёмное расплывчатое пятно. Он услышал, как в кабине возник голос жены:

– Привет, дорогой!

– Да, радость моя … – начал было он, как вдруг увидел, что справа одновременно с ним на перекрёсток вылетает тёмно-синий «Додж Караван» с выключенными не только фарами, но и габаритными огнями. Мгновенно поняв, что затормозить он не успеет, Карлос рванул руль влево, чтобы уйти от столкновения. Однако полностью гружённый «Кенуорт» отказался изменить траекторию так быстро, как это требовалось, и, хотя водитель «Каравана» тоже попытался вывернуть вправо, две машины столкнулись бортами по касательной, отбросив друг друга в стороны. В следующую долю секунды грузовик Карлоса налетел боковинами всех колёс слева на бордюр дороги, сила инерции оторвала его от асфальта, и он полетел вперёд, ломая сетчатый забор и заваливаясь на бок. Несколько тонн металла и масла плюхнулись на борт и юзом поехали по бетонированной площадке, пока не врезались в приземистое строение, увенчанное рядами изоляторов и проводами, отходящими от них к высящейся неподалёку мачте высоковольтной линии электропередач. Басовитое гудение внутри строения сменилось оглушительным треском, во все стороны полетели голубые, белые, красные искры. Потом раздался хлопок, и наружу пыхнуло тёмно-красное, отороченное чёрным дымом пламя. Это в разбитых трансформаторах загорелось масло.

***

В главном зале оперативного центра «Уилинг Электрик Пауэр» раздался сигнал тревоги. Начальник смены Нестор Хамада вскинул голову. Перед ним на большом, во всю стену, экране разбегались в разные стороны разноцветные змейки, обозначавшие линии электропередач. Змейки соединяли разбросанные по всему экрану сотни точек с мерцающими рядом с ними цифрами – потребителей энергии и объекты инфраструктуры с показателями их текущей нагрузки и прочими, понятными только специалистам данными. Для удобства визуализации цвет змеек и точек менялся в зависимости от текущего состояния сети. От спокойного голубого оттенка до тревожных жёлтых цветов в местах, где нагрузка вплотную подбиралась к предельно доступному уровню.

Сейчас один из узлов яростно мигал ярким красным цветом, а расходившиеся от него змейки стремительно окрашивались не просто в жёлтый – в оранжевый оттенок, попутно заражая им все точки, через которые они проходили. Зрелище напоминало кадры из фильма про зомби-апокалипсис, когда нужно показать скорость распространения эпидемии от нулевого пациента. Нестор мгновенно определил степень угрозы и врубил общую громкую связь.

– Внимание всем! У нас аварийная ситуация! Джуд, докладывай!

Джуд Бауэр отозвался буквально через секунду.

– Авария на трансформаторной подстанции в Уричсвилле! Приборы подтверждают выход из строя как минимум одного блока, ещё два отключились через 10 секунд – сработали автоматы защиты. Четвёртый блок пока держится… чёрт, уже нет! Сэр, подстанция в Уричсвилле полностью вышла из строя. Датчики сообщают о нарушении ограждения и возможном пожаре на территории. Аварийный сигнал оповещения передан в пожарное управление.

Оранжевое пятно на экране стремительно расползалось. Нельзя было терять ни секунды.

– Всем диспетчерам – внимание! Запускаем процедуру отключения по аварийному протоколу! Приоритетные направления – Кливленд и Питтсбург. До них это дойти не должно! Немедленно оповестить наших соседей и все аварийные службы.

В зале мгновенно возникла особая атмосфера. Стремительная активность без суеты. Бурная деятельность без единого признака паники. Общий разговор десятка человек – без единого лишнего слова, когда все друг друга слышат и понимают с полуслова. Сходство с мостиком звёздного крейсера, вступающего в бой с тяжёлым инопланетным рейдером, стало просто поразительным.

Диспетчер северо-западного сектора Ким Бойд вызвала на свой экран перечень потребителей, отсортированный по степени энергопотребления. Нужно было немедленно отключить от сети всех, кто не входил в список, который пару часов назад подготовил Джереми Моррисон. Если этого не сделать, каскад роста нагрузки приведёт к тому, что автоматика начнёт отключать всё подряд, не задумываясь, насколько этот потребитель важен и есть ли у него резервные генераторы. А потом волна докатится до Акрона, Янгстауна, Элирии, Кливленда, до их муниципальных сетей и систем жизнеобеспечения. Несколько миллионов человек вместо вечера пятницы окажутся в средневековье. Медлить недопустимо.

***

Адам придумал, как скоротать время наказания и в то же время выплеснуть накопившееся раздражение. Отчего бы не устроить мелкую пакость? Причём таким образом, чтобы не подставиться самому. Поначалу, пока он копался в школьных сетевых протоколах, ему приходила в голову мысль заложить куда-нибудь программную закладку, которая в определённый момент помножит на ноль важную часть данных – базу выставленных оценок за последний учебный год, адреса учеников и телефоны их родителей. Ну, или ещё что-нибудь в этом духе. Однако он вовремя одумался. Любой мало-мальски значимый компьютерный сбой после того, как он получил доступ к настройкам сети, скорее всего, однозначно свяжут с ним. Если только он не произойдёт через полгода после его выпускного бала. Однако откладывать диверсию на такой долгий строй казалось совсем уж глупостью. И тут он вспомнил.

Некоторое время назад, готовя свой злополучный «проект», Адам довольно подробно изучал тему удалённого контроля. То, что на обыденном языке называется «взломом», «хакингом» и так далее. Шастая в сумрачных потёмках соответствующих тематических ресурсов, он набрёл как-то на описание потенциальной возможности проникновения в некую сеть обмена данных. Ни названия этой системы, ни внятного описания, для чего именно она нужна, у него не было. Адам заглянул тогда краем глаза, очень осторожно, через цепочку анонимайзеров и прокси-серверов, немного поковырялся в базах данных. Ему показалось, что эта сеть – нечто вроде системы позиционирования наземных объектов относительно географических координат. По крайней мере, там постоянно курсировали взад-вперёд пакеты данных, в которых угадывались группы цифр, описывающие градусы, минуты и секунды долготы или широты. По крайней мере, так показалось Адаму – география была одним из его любимых предметов. Выглядело всё примерно так, будто на входе от пользователя приходит запрос с набором координат, который обрабатывается, проверяется внутри системы, а потом на выход отправляется новый код, содержащий или коррективы, или команду подтверждения – что именно, Адам, естественно, не понимал. Вообще, географические координаты – это единственное, что пришло ему в голову. Все остальные данные были зашифрованы и, строго говоря, его идея с географией тоже могла оказаться ошибкой. С тем же успехом это могли оказаться котировки акций. Или что угодно ещё.

По сути, ему вообще ничего не было известно наверняка. На примитивном уровне это можно представить так, как если бы Адам заглянул через щёлку в комнату, где трудится абсолютно неизвестный ему механизм. Например, если бы лондонский беспризорник в конце XIX века забрался на башню парламента и через узенькое оконце посмотрел на устройство знаменитого Биг-Бена. Конечно, он узнал бы такую тривиальную вещь, как шестерня, но общее устройство и принцип работы часового механизма остался бы за пределом его понимания. Что, однако, не помешало бы ему бросить внутрь кирпич, палку или железный прут и разрушить таким образом всю сложную техническую гармонию.

Вспомнив об этой лазейке, Адам подумал, что не стоит рушить всю систему целиком. Да и вряд ли это ему удалось бы. Вместо этого стоит попробовать просто модифицировать данные, которыми она обменивается с одним конкретным адресатом. Какой от этого может быть вред? Подумаешь, заблудится грузовик с продуктами! Или такси приедет не по тому адресу. Пусть кто-нибудь ещё окажется в такой же заднице, как и Адам сейчас. Будет хоть какое-то облегчение.

Что характерно, мысль о том, стоит или нет ломать сервис, назначение которого он не понимал, даже не возникла в его голове. Так сильна была тяга выплеснуть накопившуюся злость и желание отвлечь мозг от бесконечных переживаний, что он немедленно приступил к делу. В первую очередь нужно было создать иллюзию бурной деятельности над настройками школьной сети. Адам демонстративно открыл несколько больших окон с параметрами, а под их прикрытием начал в небольшом окошке выстраивать цепочку из шифрованных соединений, которая должна была спрятать его от возможного обнаружения. Спустя полчаса он уже проверял, не закрыли ли известную ему лазейку уязвимости. Оказалось, что калитка по-прежнему открыта. Теперь нужно было придумать, какую именно модификацию стоит заложить в программный код. Слушая краем уха недовольное бормотание мистера Фаррела и периодически что-то щёлкая в полях настройки школьных сетевых параметров, Адам напряжённо размышлял. Уже сам этот процесс решения творческой задачи доставлял ему огромное удовольствие. Наконец он отвлёкся от страхов и обид, его мозг снова работал в конструктивном ключе. И наплевать, что эта конструкция доставит кому-то неприятности! Творчество превыше всего.

По здравому размышлению он отказался от немедленного изменения данных в системе. Внутренний голос подсказывал ему, что будет лучше, если поправки вступят в силу, когда его уже не будет в школе. Поэтому он написал небольшой кусок кода, который должен активироваться… ну, скажем, в десять вечера. В это время Адам будет сидеть дома в своей комнате, изображая жертву чрезмерного наказания. А запустившись, кусок кода станет прокладкой между адресатом с именем… так, сейчас посмотрим… да вот, хотя бы этот непонятный адрес из зашифрованного имени с цифрами «412». Так вот, с момента активации подпрограмма будет добавлять к передаваемому для этого адресата параметру, отдалённо напоминающему долготу, поправочный коэффициент, равный… пусть будет 20! И, соответственно, корректировать на эту же величину обратный поток данных так, чтобы сервис был уверен, что адресат никуда не отклонился. Вот будет потеха, когда этот бедолага заблудится!